В процессе развития барочного садово-паркового искусства сталкиваются два противоположных начала: геометрия и природа. Сад выступал одновременно и как геометрическая форма и как зона, отведенная для растительного царства.
Эти концепции породили два типа ландшафтной архитектуры — регулярный сад и пейзажный парк. Первый в наиболее чистом виде получил распространение во Франции, второй — в Англии.
Английский «живописный» парк пришел на смену строгой орнаментальное™ сада XVII века и вскоре вошел в моду в Европе. Очарование щедрой природы предпочли утонченности и искусственности французской традиции.
Тем не менее мы опустили важную деталь: было ли природное начало вписано в рамки геометрического узора или предоставлено свободному развитию, в любом случае оно лежало в основе обоих типов ландшафтной архитектуры.
К тому же геометрическая строгость французских и итальянских садов не всегда точно отражала положения теоретических трактатов. Так, например, Якопо Саннадзаро в предисловии к «Аркадии» в 1504 году восхищался «гордыми деревьями с их раскидистой кроной, которые естественным образом покрывают горные вершины, не нуждаясь во вмешательстве рук человеческих; этот вид гораздо более приятен взору, нежели садовые растения, взращенные при помощи науки и принявшие сложную форму прихотливого узора».
На протяжении XVI столетия «Аркадия» Саннадзаро получила широкое распространение по всей Европе, и мы можем приводить выдержки из этого труда, подтверждающего, что пейзажный парк пользовался большой любовью еще до того, как сформировалась английская концепция живописного ландшафта.
С другой стороны, французский сад эпохи барокко был не единственным примером регулярного планировочного решения. Прекрасным примером этой системы являются проекты Ленотра, выполненные мастером для Версаля, однако сады Людовика XV, устроенные около 1750 года и созданные в духе пасторальной традиции, отходят от этой схемы.
Если верить Петрарке, итальянский сад эпохи Ренессанса должен был стать обителью покоя и отдыха. Представление о саде как об аркадской идиллии противопоставлялось образу городской суеты. Этот уголок природы становился искусственным убежищем от треволнений жизни.
Как писал Леон Баттиста Альберти, дом и парк должны были составлять гармоническое единство, в основе которого лежало бы использование сходных геометрических очертаний. Доминиканский монах Франческо Колонна в своей работе «Гипнеротомахия Полифила» представил на суд знатоков варианты сложного рисунка для клумб и фантастические модели-формы для фигурной стрижки кустов.
Позднее они будут активно использоваться во французских садах эпохи барокко, адаптируясь к новым условиям.
Образцом для ландшафтных архитекторов XVII и XVIII века стал сад Бельведер в Ватикане. Здесь в наиболее завершенной форме получили свое развитие такие архитектурные мотивы, как террасы, лестничные марши, пологие склоны и ниши-экседры.
Главной заботой Папы Юлия II было установление гармонической связи между виллой, находившейся на более высоком уровне, и папским дворцом. Их разделяло расстояние в 300 метров. Бельведер является прекрасным примером использования достижений архитектуры для создания сада. Автором проекта был Пирро Лигорио.
Бельведер повторял схему парка виллы д’Эсте в Тиволи, принадлежавшей кардиналу Ипполиту П. Эта резиденция находилась на вершине холма, откуда открывался великолепный вид на окрестности. Садовый комплекс, располагавшийся гораздо ниже, соединялся с дворцом посредством пяти террас, связанных друг с другом с помощью лестниц, пандусов и переходов.
В своем «Чичероне» Якоб Буркхард, очарованный решением виллы д’Эсте, писал о ней как об «изысканнейшем и недосягаемом примере совершенства, развивающем все достоинства живой природы».
С сооружением виллы Боргезе в Риме был нанесен сокрушительный удар по системе, предусматривавшей главенствующую роль архитектуры в саду. Хозяин дома — кардинал Шипионе Боргезе — полагал, что регулярное расположение деревьев и орнаментальные клумбы гораздо важнее, нежели многочисленные всходы и лестницы, связанные с домом или дворцом.
Обширное пространство сада у виллы Боргезе было поделено на маленькие компартименты, планировка которых отнюдь не была подчинена симметрии. «Секретный сад», расположенный рядом с домом, состоял из цветов и хозяйственных насаждений, окруженных дубами, лавром и кипарисами; там же располагались площадки для игр и ловушки для птиц.
Сады виллы Боргезе повлияли на французское парковое искусство. Здесь также знали и о планировочной схеме, применяемой в Ватикане. Итало-французские связи в области ландшафтной архитектуры уходят корнями в эпоху правления Карла III, пригласившего в конце XV века итальянских мастеров в Амбуаз.
Современники сообщают об «итальянских чудесах», которые должны были обрести новую родину во Франции. Как бы то ни было, особенно сильным итальянское влияние оказалось в XVI столетии, в период правления Генриха IV и его супруги Марии Медичи.
При этой августейшей чете был расширен сад в Сен-Жермен-ан-Лэйе, полностью завершенный на исходе XVI века. Его считали восьмым чудом света. За основу проекта было взято решение Бельведера в Ватикане, с его террасами, соединенными лестницами и пандусами и удачно расположенными летними домиками.
Эта схема была здесь дополнена и обогатилась такими декоративными элементами, как галереи, павильоны, гроты и механические устройства.
В 1612 году, после смерти мужа, Мария Медичи приказала начать строительство Люксембургского сада в Париже. Он должен был напоминать ей о родной Италии, и за образец при его сооружении были приняты сады Боболи во Флоренции.
Устройство боскетов, для которых перевозили в Париж уже взрослые деревья, расположение партера, устройство поперечной аллеи призваны были подчеркнуть связь Люксембургского сада с итальянским прототипом.
В правление Людовика XIV французский сад стал настоящим произведением искусства и превзошел остальные типы европейских садов. Несравненные парки Во-ле-Виконта, Тюильри и, наконец, бесспорный шедевр — Версаль — обязаны своим появлением гению самого одаренного ландшафтного архитектора Европы Андре Ленотра.
Нужно добавить, что Версаль стал результатом сотворчества короля, его «садовника» Ленотра и, позднее, архитектора Жюля Ардуэна-Мансара.
Андре Ленотр родился в Париже в 1613 году. Его отец занимал пост главного садовника короля и в течение
долгого времени работал в Тюильри. Его сын Андре впервые прославился, когда в 1656 году по его проекту были созданы сады в резиденции Воле-Виконт, принадлежавшей Никола Фуке. Однако владельцу не суждено было долго наслаждаться творением гениального садовника.
Через несколько дней после торжественного праздника, 17 августа 1661 годя в ознаменование окончания работ и состоявшего из концерта, театрального представления, балета и фейерверка в присутствии королевской семьи, Фуке был заключен в тюрьму. Живым он оттуда не вышел. Регент справедливо счел, что огромные расходы на строительство дворца и садов могли быть покрыты лишь из королевской казны.
Сад находился на центральной оси дворца, и несколько его террас уступами спускались к долине. Планировка сада, рассчитанная на обзор с большого расстояния, акцентировалась двойным партером. На его передних участках Ленотр разместил два фонтана.
На другом конце партера также помещаются фонтаны, и взгляд зрителя ощущает глубину раскинувшегося перед ним пространства. Устройство боскетов по обеим сторонам обозначает границы зоны партера и не дает взгляду отвлечься от центральной оси, по которой развивается комплекс. В Воле-Виконте Ленотр применил многочисленные новаторские решения.
Он прибегнул к использованию таких элементов садовой архитектуры, как каналы, бассейны, лестницы, пандусы, заимствованные из разных европейских садов. Мастер находил новые возможности комбинации этих деталей.
Молодого короля, несомненно, поразил вид этих просторных и величественных садов. Сам он владел лишь скромным охотничьим домиком в лесах Версаля. В том же году, когда состоялись столь плачевно завершившиеся для Фуке торжества, король затеял перестройку собственной резиденции. Ему порекомендовали Ленотра в качестве садового архитектора. Так первые шаги по созданию новой резиденции совпали с празднествами в Воле-Виконте.
Сады эпохи барокко в Германии
Расположенный рядом с Гейдельбергом ансамбль Палатина задал тон всей барочной ландшафтной архитектуре Германии. Правитель палатината — курфюрст Фридрих V пригласил для осуществления этого проекта французского мастера Саломона де Коза. Саломон, прекрасно знавший лучшие сады Италии, Франции, Голландии и Англии, был готов приступить к работе уже в 1614 году.
В наши дни едва ли что-нибудь сохранилось от первоначального убранства этих мест, но гравюры и картина Фукьера могут дать общее представление о масштабе ансамбля и очертаниях клумб. Моделью для подражания стал тип итальянского сада с его спиралевидными узорами. Лестницы, пандусы и экседры не были использованы здесь из-за болотистых, нетвердых почв. Архитектор полностью посвятил себя украшению клумб в трех партерах. Он предусмотрел также создание боскета с тенистыми перголами, располагавшегося по соседству с водным партером. Примечательны и запутанные круговые обходы-дорожки.
Палатинский сад в Гейдельберге можно рассматривать как произведение эпохи перехода от Ренессанса к барокко. Сходные планировочные решения мы встречаем в королевских парках Вюртемберга и Гессе, например, в герцогском саду в Штутгарте или садах Брунсвик в Гессе.
В конце XVII века в Нижней Саксонии близ Ганновера был создан Большой сад при замке Херренхаузен. Правительница этих земель София Ганноверская воспользовалась услу-
